Описание
Когда тишина звучит все громче, а мир движется от одной катастрофы к другой, музыка ещё яростнее созидает свое собственное время. По словам Игоря Стравинского, «феномен музыки дан нам единственно для того, чтобы внести порядок во все существующее, включая сюда прежде всего отношения между человеком и временем». Произведения, которые входят в программу «Молитвы и монологи», созданы в разные периоды и даже эпохи. Порядок в отношения между человеком и временем, звучанием и тишиной они вносят в чем-то схожими способами.
В Трио (2007) Ретинского музыкальный звук постепенно преображается, развиваясь от подражания шумам (а потом - щебету птиц) к появлению коротких музыкальных тем, и время от времени возвращается к своим истокам, снова превращается в вибрации акустического пространства, возгласы, гул. Извилистый путь музыкального развития ведет от неожиданного благозвучия на правах тишины — к кульминации, доходящей почти до крика, от руин сольных монологов — к предельно рациональной совместной медитации финала, собирающей главные мотивы трио в единое высказывание.
Переходы между музыкой и тишиной, медленное зарождение и таяние звука слышны и в Agnus Dei из Мессы соль мажор (1937) Пуленка. В архаично звучащем диалоге сопрано и хора слышатся отголоски старинных церковных ладов и лишь ненадолго вспыхивают краски модернистской гармонии. Впрочем, для композитора Месса была не столько очередным опытом стилизации, сколько знаком прихода к христианству: музыка посвящена памяти отца, а импульсом для ее возникновения стала внезапная гибель друга и коллеги Пуленка, композитора Пьера-Октава Ферру. Невесомое окончание Agnus Dei композитор через два десятилетия процитирует в финале оперы «Диалоги кармелиток». Ее последний мотив, звучащий в оркестре, воплотит в себе слово «аминь», которое так и не успели произнести ни сестра Бланш, ни хор во время молитвы перед казнью.
«Голоса природы» (1972) Шнитке изначально были предназначены для саундтрека фильма Михаила Ромма «Мир сегодня», но потом переписаны в более минималистичном тембровом оформлении — остался только вокализ женских голосов, эхом вступающих друг за другом, и отвечающий им вибрафон. Это произведение сочинялось, когда умерла мать Шнитке, а сам он тяжело заболел; с этого времени в его творчестве начинается период «тихой музыки», причем преимущественно хоровой. Композитор говорил, что хотел создать ощущение полета, показанного с помощью киномонтажа, когда одно и то же видится все время с разных ракурсов, «как будто бы это тема бросает какую-то тень на землю». Пение без слов здесь словно свидетельствует о невозможности передать ни пространственные ощущения, ни экзистенциальный опыт с помощью речи.
Аномально медленное течение времени в «Хвале вечности Иисуса» Мессиана было найдено композитором незадолго до начала Второй мировой: пьесу из сюиты «Праздник прекрасных вод» он сочинил на заказ для шоу фонтанов и света на парижской Всемирной промышленной выставке 1937 года. Сюиту исполнял секстет волн Мартено, диковинных электроинструментов, экстатическое звучание которых очень нравилось Мессиану. В концлагере в Силезии, работая над «Квартетом на конец времени» (1941), он решил повторно использовать эту музыку. Отец Мессиана позже в мемуарах рассказывал, что в плену тот заболел дизентерией и месяц провел в польской больнице; за ним ухаживали монахини. В каждой комнате висели распятие и изображение Богородицы, а между ними — портрет Гитлера. Праздничная технологическая утопия Промышленной выставки за несколько лет обернулась повседневной антиутопией; мир и для Мессиана, и для всего человечества уже давно был совсем иным, а музыка упрямо оставалась прежней и неистово стремилась сохранить утраченные смыслы.
В пьесах «сакральных минималистов» (это прозвище, пусть и неточное, объединяет Пярта, Тавенера и Васкса) и приятность созвучий, и ясность ритма, и рациональность конструкции бросают вызов слушателю. Аскетичность красок и понятность формы заставляют работать эмоции не меньше, чем интеллект: ничто, пожалуй не дает такого чувства стремления к свободе, как тотальная предопределенность. В «Псалме» (1985) Пярта это долгие, зовущие меланхолические повторы музыкальных фраз (по числу стихов 112 псалма), в «Агнце» (1982) Тавенера на нарочито примитивистский текст из «Песен невинности» Уильяма Блейка — волшебная зеркальность мелодических линий и острые изломы их сочетаний. Во «Внутреннем замке» (2013) Васкса и «Братии» (1976) Пярта долгое перебирание вариантов звучания и резкие переключения между эпизодами словно обозначают осознание того, что ни медитация, ни молитва невозможны без помех и внутренней борьбы.
Средневековая монахиня и по совместительству первая в истории женщина-композитор Хильдегарда Бингенская (XII век) и мастер хоровой полифонической музыки Джованни Палестрина (XVI век) жили в очень далеких от нас мирах. Цели их музыки были совершенно иными: и мотет Палестрины «Ave Maria», и мелодически цветистый гимн Святому Духу «Sanctus Spiritus» Хильдегарды созданы не для воссоздания состояния молитвы с помощью музыки, а для того, чтобы сопровождать реальный акт молитвы. Но и сейчас музыка продолжает звучать, даже когда разговор с Богом кажется невозможным: чем тише, тем яснее она говорит о том, о чем речи сейчас следует молчать.
Анна Сокольская
Программа концерта:
• Aрво Пярт Fratres для скрипки и фортепиано
• Петерис Васкс Castillo interior для скрипки и виолончели
• Хильдегарда Бингенская Spiritus Sanctus
• Альфред Шнитке "Голоса природы" для 10 женских голосов и вибрафона
• Франсис Пуленк Agnus Dei из Мессы соль мажор
• Oливье Mессиан Louange à l’Éternité de Jésus для виолончели и фортепиано
• Джованни Палестрина Ave Maria (версия для струнного квартета).
• Aрво Пярт "Псалом" для струнного квартета
• Алексей Ретинский Трио для скрипки, виолончели и фортепиано
• Джон Тавенер The lamb для хора
Исполнители:
Аяко Танабе, скрипка
Оксана Колясникова, скрипка
Василий Данилец, альт
Наталья Соколовская, фортепиано
Татьяна Бикмухаметова, сопрано
Елисей Дрегалин, вибрафон
Сергей Суворов, виолончель
Хор под управлением Ольги Власовой.
Фото: Джампьеро Ассума
В Трио (2007) Ретинского музыкальный звук постепенно преображается, развиваясь от подражания шумам (а потом - щебету птиц) к появлению коротких музыкальных тем, и время от времени возвращается к своим истокам, снова превращается в вибрации акустического пространства, возгласы, гул. Извилистый путь музыкального развития ведет от неожиданного благозвучия на правах тишины — к кульминации, доходящей почти до крика, от руин сольных монологов — к предельно рациональной совместной медитации финала, собирающей главные мотивы трио в единое высказывание.
Переходы между музыкой и тишиной, медленное зарождение и таяние звука слышны и в Agnus Dei из Мессы соль мажор (1937) Пуленка. В архаично звучащем диалоге сопрано и хора слышатся отголоски старинных церковных ладов и лишь ненадолго вспыхивают краски модернистской гармонии. Впрочем, для композитора Месса была не столько очередным опытом стилизации, сколько знаком прихода к христианству: музыка посвящена памяти отца, а импульсом для ее возникновения стала внезапная гибель друга и коллеги Пуленка, композитора Пьера-Октава Ферру. Невесомое окончание Agnus Dei композитор через два десятилетия процитирует в финале оперы «Диалоги кармелиток». Ее последний мотив, звучащий в оркестре, воплотит в себе слово «аминь», которое так и не успели произнести ни сестра Бланш, ни хор во время молитвы перед казнью.
«Голоса природы» (1972) Шнитке изначально были предназначены для саундтрека фильма Михаила Ромма «Мир сегодня», но потом переписаны в более минималистичном тембровом оформлении — остался только вокализ женских голосов, эхом вступающих друг за другом, и отвечающий им вибрафон. Это произведение сочинялось, когда умерла мать Шнитке, а сам он тяжело заболел; с этого времени в его творчестве начинается период «тихой музыки», причем преимущественно хоровой. Композитор говорил, что хотел создать ощущение полета, показанного с помощью киномонтажа, когда одно и то же видится все время с разных ракурсов, «как будто бы это тема бросает какую-то тень на землю». Пение без слов здесь словно свидетельствует о невозможности передать ни пространственные ощущения, ни экзистенциальный опыт с помощью речи.
Аномально медленное течение времени в «Хвале вечности Иисуса» Мессиана было найдено композитором незадолго до начала Второй мировой: пьесу из сюиты «Праздник прекрасных вод» он сочинил на заказ для шоу фонтанов и света на парижской Всемирной промышленной выставке 1937 года. Сюиту исполнял секстет волн Мартено, диковинных электроинструментов, экстатическое звучание которых очень нравилось Мессиану. В концлагере в Силезии, работая над «Квартетом на конец времени» (1941), он решил повторно использовать эту музыку. Отец Мессиана позже в мемуарах рассказывал, что в плену тот заболел дизентерией и месяц провел в польской больнице; за ним ухаживали монахини. В каждой комнате висели распятие и изображение Богородицы, а между ними — портрет Гитлера. Праздничная технологическая утопия Промышленной выставки за несколько лет обернулась повседневной антиутопией; мир и для Мессиана, и для всего человечества уже давно был совсем иным, а музыка упрямо оставалась прежней и неистово стремилась сохранить утраченные смыслы.
В пьесах «сакральных минималистов» (это прозвище, пусть и неточное, объединяет Пярта, Тавенера и Васкса) и приятность созвучий, и ясность ритма, и рациональность конструкции бросают вызов слушателю. Аскетичность красок и понятность формы заставляют работать эмоции не меньше, чем интеллект: ничто, пожалуй не дает такого чувства стремления к свободе, как тотальная предопределенность. В «Псалме» (1985) Пярта это долгие, зовущие меланхолические повторы музыкальных фраз (по числу стихов 112 псалма), в «Агнце» (1982) Тавенера на нарочито примитивистский текст из «Песен невинности» Уильяма Блейка — волшебная зеркальность мелодических линий и острые изломы их сочетаний. Во «Внутреннем замке» (2013) Васкса и «Братии» (1976) Пярта долгое перебирание вариантов звучания и резкие переключения между эпизодами словно обозначают осознание того, что ни медитация, ни молитва невозможны без помех и внутренней борьбы.
Средневековая монахиня и по совместительству первая в истории женщина-композитор Хильдегарда Бингенская (XII век) и мастер хоровой полифонической музыки Джованни Палестрина (XVI век) жили в очень далеких от нас мирах. Цели их музыки были совершенно иными: и мотет Палестрины «Ave Maria», и мелодически цветистый гимн Святому Духу «Sanctus Spiritus» Хильдегарды созданы не для воссоздания состояния молитвы с помощью музыки, а для того, чтобы сопровождать реальный акт молитвы. Но и сейчас музыка продолжает звучать, даже когда разговор с Богом кажется невозможным: чем тише, тем яснее она говорит о том, о чем речи сейчас следует молчать.
Анна Сокольская
Программа концерта:
• Aрво Пярт Fratres для скрипки и фортепиано
• Петерис Васкс Castillo interior для скрипки и виолончели
• Хильдегарда Бингенская Spiritus Sanctus
• Альфред Шнитке "Голоса природы" для 10 женских голосов и вибрафона
• Франсис Пуленк Agnus Dei из Мессы соль мажор
• Oливье Mессиан Louange à l’Éternité de Jésus для виолончели и фортепиано
• Джованни Палестрина Ave Maria (версия для струнного квартета).
• Aрво Пярт "Псалом" для струнного квартета
• Алексей Ретинский Трио для скрипки, виолончели и фортепиано
• Джон Тавенер The lamb для хора
Исполнители:
Аяко Танабе, скрипка
Оксана Колясникова, скрипка
Василий Данилец, альт
Наталья Соколовская, фортепиано
Татьяна Бикмухаметова, сопрано
Елисей Дрегалин, вибрафон
Сергей Суворов, виолончель
Хор под управлением Ольги Власовой.
Фото: Джампьеро Ассума
