Как пишет биограф Баха А. Швейцер, рассматривая лейпцигский период его жизни и творчества, когда композитор стал кантором в школе святого Фомы, «нельзя удержаться от чувства горечи, перечитывая обязательство, которое Бах должен был дать при поступлении на новую должность. Без разрешения бургомистра он не может покидать Лейпцига и обязуется во избежание лишних расходов обучать мальчиков не только пению, но и игре на различных инструментах, чтобы во время церковных исполнений они могли быть использованы и в качестве оркестрантов. В его обязанности входило также сопровождение учеников на похоронных процессиях, когда они пели мотет или хорал. На менее пышных похоронах пел не весь хор; тогда он часто посылал вместо себя какого-либо старшего ученика. Но как часто в ветер и дождь, думая о новой кантате, рассеянный, он шагал вместе со своими певцами во главе процессии».
Удивительно, как Бах мог совмещать эту обременительную должность, зачастую связанную с интригами, суетой и скандалами, со своим словно надмирным, подлинно возвышенным, философским творчеством поздних лет. Удивительно, как при своей практичности он все же закончил свою знаменитую мессу си минор, зная, что ни при его жизни, ни в ближайшем будущем она не может быть исполнена в городе, где он жил. Впрочем, когда мы говорим о Бахе – удивительным становится всё.